Привожу слова Виктора Анатольевича Парфёнова, служившего в то время в 290 одрап, Зябровка 

В 1965 г. у меня на посадке сложилась передняя стойка шасси.

В том же, 1965 г. в полёте я обнаруживаю разницу в выработке топлива из передней и задней групп баков. Включаю автомат центровки. Начинается раскачка самолета вверх-вниз. Докладываю РП и разворачиваюсь на аэродром. Меня по погоде направляют в Мачулищи. Один двигатель – на «малый газ».

 С огромным трудом приземлился  с предельно допустимой задней центровкой и упёртым вперед  до упора штурвалом, т.к. нос самолета постоянно стремился уйти вверх.

В это же время на аэродроме Мачулищи находился летчик-инспектор корпуса полковник Зайцев, который только что обмыл свою папаху. Так он даже не обратил на меня никакого внимания, хотя у меня произошел серьезнейший отказ, почти ЧП.

Впоследствии, инженеры долго возились, разгадывая причины отказа. Оказалось, что автомат центровки работал крайне неустойчиво. Центровка достигла 44%  САХ. С такой центровкой садились только летчики-испытатели.

Вскоре начался перелет домой - в Зябровку. Вновь отказ автомата центровки! Только на этот раз – передняя центровка. Триммером управления отработал более 8°. С огромным трудом сел. В полку снова прошли масштабные доработки, на этот раз по автомату центровки самолета.

В октябре 1965 г. начали осваивать полеты на сверхзвуке. Определили участок по маршруту длиной 200 км. Высота не менее 11000 м.  Полет проходил в облаках. По погоде направили в Узин.

Снова пришлось садиться с предельно задней центровкой. К тому же на рулении отказало управление передней стойки. В баках при замере оказалось всего 200 литров топлива. Топливомер показывал ноль.

Все эти случаи классифицировались, как предпосылки к летным происшествиям.

Вот в таких условиях приходилось летать первым советским летчикам в период освоения самолета Ту-22.