1977 г. Экипаж КОНДРАТЕНКО

В начале сентября 2022 года знаменитый начальник ШЛИ им. А.В. Федотова Владимир Григорьевич Кондратенко отмечал свои 80! С удовольствием поздравил именинника и, пользуясь случаем, попросил его рассказать о своей судьбе в авиации.

За 5 минут 80 лет не уложить. Наша беседа продолжалась не один и не два дня. Мне было суждено услышать невероятные подробности! Привожу лишь небольшой отрывок нашей обстоятельной беседы, имеющий непосредственное отношение к катастрофе экипажа Виктора Заики. С любезного разрешения Виктора Григорьевича представляю вниманию читателя.

Краснянский Александр

Катастрофа Заики В.П. в Нежине

Иногда при поиске причины ЛП приходилось воссоздавать условия неудавшегося в войсках полёта. Так было и после катастрофы экипажа В.Заики в 199 одрап, Нежин.

Начальник ставит задачу. Самолёт пригонят и на нём надо выполнить 10-15 полётов и бросать ФОТАБы. Потому, что в ДА произошёл такой случай. Были учения, ребята бросали подсвечивание, и экипаж погиб. Надо этот полёт повторить и установить причину. Не наказать, а установить причину.

Командир корабля 199 одрап к-н Заика В.П.

Составили программу для 10 или 15 полётов. Вот и для меня задание. Высота 10 000м, скорость по прибору 500. Небольшая скорость. Надо сбросить ФОТАБ 250 в штатном режиме, днём.

Первый заход делаем, бросаем бомбу. Всё нормально.

Второй, третий … и так 10 полётов.

Последний, заключительный полёт. Всё как и до этого. Работаем. Бомбы сбрасываем в штатном режиме. Она вспыхивает как ей положено, всё нормально.

Что получилось у нас. Высота 10 000, скорость 500. Штурман докладывает СБРОС, я подтверждаю. Вот он сказал СБРОС, и я чувствую, что связь пропала. Чувствую, что-то не так. Нажимаю кнопку СПУ – молчание, на РАДИО – молчание полное.

Самолёт начинает делать бочки. Одна бочка, вторая бочка. Нос опускается, а он так и вращается. Не сильно. Угловые скорости небольшие, несильные.

На этом месте рассказа сделаем паузу и перенесёмся на землю.

С земли весь наш полёт регистрировался и велась видеосъёмка на КТС. После нашего катапультирования специалисты показали нам последние кадры своего наблюдения:

Летит самолёт, открываются створки б/люков. С земли хорошо просматривается, хорошая запись. Открылись б/люки, через какое-то время вспышка. Весь кадр засвечен от вспышки. Съёмка 0,2 сек, быстрая. Второй кадр – самолёт летит и сквозь б/люки видно небо, т.е. пролом большой. Следующий кадр – хвостовая часть качнулась вправо градусов на 10, следующий кадр – хвостовая часть влево градусов на 20 качнулась. Следующий кадр – отделение хвостовой части самолёта от носовой. Всё.

Далее эти ребята стали сопровождать носовую часть самолёта. А кормовая отделилась и полетела к земле. Носовая тоже начала кувыркаться. Эту съёмку показали нам сразу, как только мы приземлились.

Нам не надо было кого-то наказывать. Надо разобраться, понять, что же произошло? В войсках погиб штурман экипажа и у нас что-то похожее.

Теория работы взрывателя несложная.

От взрывателя бомбы идёт тросик с шариком, который заправляется в полую рейку на борту самолёта. Как только бомба пошла, шарик с тросиком начинает движение внутри рейки, достигает контакта, где получает сигнал на взрыватель и т.д.

В нашем полёте, только пошло движение бомбы вниз – шарик пошёл за ней и тут же получил импульс на подрыв. И бомба ФОТАБ, не выходя за обрезы люка, взорвалась. И эта бомба, ФОТАБ 250, была такая горячая, столько свечей в ней, что пережгла самолёт меньше, чем за секунду, пополам!

Причина. В конструкции взрывателя была неправильная сборка электрической цепи без блокировки взрыва до отделения бомбы от замков держателя.

Со временем пришёл результат исследования НИИ ЭРАТ ВВС:

Были ли мы готовы?

Мы знали обстоятельства катастрофы в войсках. Причину заранее мы не знаем. Нам дали по 6 бомб в каждый полёт. Бросайте и ищите. Нам подвешивают – мы бросаем. Посмотрели самолёт, подготовили. На следующий день снова полетели. И это была последняя бомба в этом полёте. Сработала на взрыв раньше времени.

Мой оператор, Вася Рубцов, написал в объяснительной: « Я думал, что матрос сейчас бочку - две сделает и пойдём нормально.» А я тогда ещё ходил в морской, чёрной форме (Владимир Григорьевич перевёлся во Владимировку из 15 одрап, ДКБФ)

- Нафига ты это всё написал?

- А чего? Я подумал, что обстановка нормальная.

Теперь, после паузы в рассказе, вернёмся в самолёт

После взрыва самолёт обесточился. Полная тишина. Кричи – не кричи! Это уже потом я кричал на штурмана. А Вася посмотрел, что матрос что-то не так делает и на большой высоте катапультировался.

Теперь, я смотрю в просвет между штурвалом и приборной доской. Немного вижу штурмана, Ракитина Сергея. Он, когда прицеливался, наклонился в прицелу и полностью вытянул плечевые привязные ремни. Когда произошёл взрыв, он повис на этих ремнях. И я смотрю в эту дырку и ему кричу:

- Серёжа, катапультируйся!

Связи нет. Кричу! В просвет вижу, что он пытается сесть в кресло. А самолёт опустил нос. Сесть в кресло невозможно. Вес тела тянет к земле, а зад в кресле отдельно не устроишь. Пока я кричал: «Серёжа, прыгай, Серёжа, прыгай!», вижу, что он чего-то изображает, чего-то делает… Потом он катапультировался и после этого я выскочил тысячи на полторы из самолёта.

Оператор, Вася Рубцов, при приземлении повредил позвоночник, ему делали операцию. Штурман, Серёжа Ракитин, белорус – нормально. Ну, и я нормально.

На высоте полторы тысячи землю видел хорошо и запах полыни ощущал. Вот интересно организм человека устроен. Насколько всё обостряется! Я чувствовал запах полыни!

Не печальные случаи в памяти остаются не долго. Ну, собрались, выпили, разобрались. Если ничего такого не случилось, то забывается быстро.

Доброго Вам здоровья, дорогой Владимир Григорьевич!

Меню